Твоя бессонница не проходит? – обеспокоенно спрашивает мать, когда Леда бросает рюкзак у стены и опускается на стул в кухне. Уже занимается рассвет, но такой мутный, серый, что залегшие на лице Леды тени могут быть просто игрой света. Она ничего не отвечает, хотя действительно не спала этой ночью; но мама-то должна знать, что Леда никогда не засыпает в транспорте, боится проехать свою станцию.  Всё ещё кутаясь в ветровку, она смотрит, как отец поднимает её чемодан по лестнице.
- Не будешь?
Леда втягивает носом воздух с запахом горячих гренок.
- Нет аппетита.
Мать ставит перед ней стакан с подогретым молоком.
- Выпей. Пойдёшь отдыхать?
Оно же пастеризованное? Леда косится на холодильник, но успокаивает себя: мама не покупает на рынке, только в супермаркете. Кто-то следит за выпускаемой продукцией; так что Леда греет о стакан руки - осень - и делает глоток. Вообще-то поразительно, как мать никогда не угадывает в этих своих вопросах.
Со второго этажа выглядывает давно не стриженная голова отца.
- Положил твои вещи около кровати. Загляни перед тем, как мама поставит стирку. Велосипед в сарае.
И забавно, как отец всегда угадывает, даже не спрашивая. Мать раскладывает гренки по двум тарелкам (тебе оставить? - дочь качает головой, всё равно остынут и станут рыхлыми, невкусными), дуется на улыбки взаимопонимания, которыми обменивается её семья. Разве она такую уж нелепость предлагает? Кто в такую рань и с дороги сразу помчится за город?
- Бель ещё спит, наверное. Не поедешь же ты мешаться им в рабочий день?
- Мам, почему ты назвала меня Ледой?
Со второго этажа слышится смешок. Дочка вернулась.
Мать беспомощно вздыхает. Старый разговор, вернее, старый способ закончить его в пользу Леды. Тем не менее, Леда выпивает молоко полностью, относит стакан в раковину. У выхода её догоняет:
- Хорошее же имя! Красивое!
Леда спокойно шнурует ботинки. Это не вопрос обиды; у них неплохие отношения с матерью, просто иногда Леде кажется, что та находится в каком-то странном заблуждении. Словно Леда выросла не в ту, в кого выросла, а в какого-то другого человека, и этому человеку мама предлагает сытный завтрак и уютную комнату. Нет ничего плохого в сытном завтраке и уютной комнате, но у Леды другие привычки. Леде некомфортно от ощущений набитого желудка и тяжёлых век. Объяснять это кажется ещё более странным.
- И абсолютно бессмысленное, - напоминает она и покидает дом, не дав двери хлопнуть под напором сквозняка.

Бель давно знает, что Леда приезжает сегодня. Они обмениваются сообщениями, ещё когда Леда только готовится сойти с автобуса. Бель, которая привыкла вставать рано, ненавидит вставать очень рано; но возвращение Леды - событие. Первая ласточка, почти в прямом смысле: скоро, через несколько недель, вернутся и остальные. В общем чате Бель быстро перестала жаловаться на одиночество. Ей хочется быть тем, кем она, по её словам, выбрала быть, - работягой, честным человеком, не боящимся труда, и лидером местной общины сатанистов. Последнее успокаивало ребят, когда они разъезжались; по крайней мере, они не бросали Бель наедине с кабачками. Но в личной беседе с Ледой она ныла и бесилась без всякого стеснения.
Конечно же, ей здесь тоскливо.
Община сатанистов? Кучка школьников, которым нравится носить чёрное, устраивать тайные вечеринки с алкоголем и жить для себя, насколько это вообще возможно в маленьком, но цивилизованном обществе. Бель была такой же в школьные годы, только предпочитала яркие цвета. Она ходит на традиционные собрания со снисхождением человека, закончившего школу больше года назад. По настроению толкает речи о свободе, о бесконечной силе или бесконечных возможностях, о мире в руках и так далее. У неё достаточно харизмы, чтобы её не попёрли с места лидера, даже если бы узнали, что она почти добровольно застряла на семейной ферме и, по-видимому, останется на ней навсегда.
Бель выходит на дорогу, ведущую в город, и берёт длинный разгон навстречу Леде. С Бель станется на своих двоих сбить велосипедиста, так что Леда сворачивает в придорожную траву задолго до столкновения, подскакивает на кочке и с дребезжанием валится набок. Подбежавшая Бель с сожалением - хотелось бы упасть сверху и побрыкаться, но эти хрупкие человеческие тела - поднимает велосипед. Леда с сожалением - хочется валяться и, может быть, чтобы Бель упала сверху, что было бы очень в её духе, - поднимается сама и ощупывает голую шею и кожу за ушами на предмет клещей. Бель наблюдает, щурясь почти осуждающе.
- Всё такая же параноичка, - заключает она и не слишком аккуратно опускает велосипед на другой бок.
Подруги обнимаются. Леда кладёт подбородок на плечо Бель и следит взглядом за поднявшейся над грязно-жёлтым полем стаей галок. Так и стоят, пока Бель не отстраняется, чтобы они могли рассмотреть друг друга.
Бель крепко сбитая, даже полноватая, но сильная. Леда замечает, что её руки успели огрубеть за год работы, а волосы, которые Бель любила красить, отросли и выцвели в натуральный, скучный русо-мышастый. Теперь Бель забирает их в высокий хвост, как сейчас, или в пучок. Её кожа стала намного чище. Но остальное осталось по-прежнему. Живой (даже слишком, если такое возможно) блеск глаз, естественный румянец на круглом лице и простая, саморучно превращённая в ультрамодный арт-объект - тут яркая нашивка, там неровные разрезы, здесь следы от краски в баллончиках - одежда. Такая вот фермер Бель.
Леда, напротив, похудела и осунулась, но не так сильно, чтобы это бросалось в глаза. Она всегда была бледноватой, потому что по весне начинала избегать свежего воздуха и пыльцы, на которую у неё аллергия. Бель знает о её проблемах со сном, вот почему подмечает все признаки недомогания. Если верить Леде, всё дело в звуках общежития, в воде, шумящей в батареях. Ритмичный гул труб, при достаточном воображении походящий на приглушённые шаги, заставлял Леду думать, что в помещении кто-то есть, и она просыпалась. За время проживания в общежитии она так и не привыкла к этому, зато привыкла плохо, нервно спать. Если всё так, тогда академический отпуск должен исправить положение и стереть тёмные круги с лица Леды. За этим она и вернулась.
- Мне дали два выходных в честь твоего приезда, - сообщает Бель, когда они идут к ферме за вторым велосипедом; торопясь встретить Леду, Бель не подумала взять его. - На двух условиях. Первое: мне нужно отвезти яйца парочке покупателей; второе: я должна привести тебя на ужин.
- Сегодня?
- Не, сегодня тебе лучше побыть дома.
Оно и правда, задумчиво кивает Леда.
- Жан-Люк приедет через две недели, - меняет тему Бель.
- С парнем или один?
- Непонятно, что у них там. Жан-Люк если и говорит об этом, то такими иносказаниями, что надо подключать криптографов.
- Ежи сдаст досрочно и вернётся в начале декабря.
- А Вафля на новогодние.
Они обмениваются информацией, о которой обе хорошо знают. Но как приятно оказывается проговаривать вслух то, что давно представлял, к тому же вдвоём.

В этот день они объезжают клиентов фермы, а потом взбираются на курган с другой стороны города, и Леда подробно рассказывает о жизни в колледже. Бель сгрызает травинку за травинкой; её лицо выражает досаду и решимость, будто она вот-вот выскажет всё, что думает, и это будет нелицеприятно, но почему-то сдерживается. Бель страдает, сравнивая что угодно со своей жизнью. Что угодно всегда кажется ей интереснее, но Леда не совсем согласна.
- Колледж не так уж сильно отличается от школы, - замечает она. - Только, ну, знаешь. Личного пространства меньше, а занятий по специальности больше.
- Моя специальность - кабачки.
- Альтернативные религии, - предлагает вариант Леда.
- Мои предки предпочитают кабачки.
- Чего они ожидали, называя тебя Джезебель?
Бель заливается хохотом, роняя стебелёк изо рта. Леда и сама улыбается. Её собственное брюзжание по поводу имени стало то ли притчей во языцех, то ли локальным приколом, но в некотором роде оно применимо к каждому в их компании. Леда шутит лишь наполовину. Конечно, она знает миф о Зевсе и Леде, но какое отношение это имеет лично к ней? Если подумать хорошенько, все Ледины атрибуты не имеют к ней никакого отношения. До шуток ли тут.
Но хорошо, что Бель перестала злиться на всё и ни на кого.
Они делают совместную фотографию, но на кургане не ловит сеть. Едва в пасмурном небе появляется намёк на приближение сумерек, Бель прощается с Ледой у её крыльца и спешит вернуться на ферму. Им вдвоём особо некуда пойти, если они хотят и дальше избегать мест, где обычно бывали впятером. Ещё не время.
Леда загружает старый компьютер в своей комнате, с телефона отправляет фото в чат, смотрит на пустой рабочий стол с заставкой, изображающей звёздное небо, и выключает компьютер. Мама стучится в комнату.
- Ужинать будешь? Вы обедали с Бель?
Они купили по хот-догу. Леда демонстративно залезает в постель, уже под одеялом стягивает штаны.
- Я устала, ложусь спать уже.
Это не из чувства противоречия. Вроде бы это мама понимает. Она выключает свет в комнате.
- Спокойной ночи, дорогая.
Леда закрывает глаза, замирает и напряжённо прислушивается до тех пор, пока не засыпает, сама не заметив, как.